Иркутск: «О» – это «особенный»

9 февраля – Молодёжные новости. В 2015 году в Иркутске открылась интегрированная театральная студии «О». Где наравне занимаются ребята с синдромом Дауна и обычные ребята-волонтёры. Режиссёр, педагог и художественный руководитель студии Коля Марченко рассказал о жизни театра, как искусство помогает социализации и насколько общество готово принимать особенных людей.

Расскажите о театре-студии. Кто вы, как появились и откуда это непонятное «О»?

Мы автономная некоммерческая организация адаптивно-педагогический центр театр-студия «О». Наша главная задача: менять восприятие городского населения к особенным людям. В 2015 году у иркутской организации родителей детей с синдромом Дауна под названием «Радуга» после мастер-класса с Андреем Борисовичем Афониным появилась идея создать театр с особенными людьми. Мне и Татьяне Чадиной поступило предложение стать его первыми педагогами. Мы согласились.

Какое-то время мы просуществовали под названием «Театр, как терапия», но оно нам не особо нравилось. Когда думали над новым, мне показалось интересным сделать название в одну букву. С педагогами стали подбирать. Перепробовали все существующие в русском алфавите гласные. В какой-то момент Ира Девятирикова, наш музыкальный руководитель, сказала: «Давайте возьмём букву «О». Театр-студия «О». И я сразу: «О-о, это классно!». Так и решили оставить. Во-первых, каждый участник коллектива сможет легко произнести букву «О». Это быстро, просто и понятно. Во-вторых, название можно интерпретировать по-разному: «О» – особый, одухотворенный, одарённый. Также и с эмоциональной окраской, например, театр-студия «О-о-о» или театр-студия «О!». Со временем театр стал расти, мы набирали всё большее количество людей, искали новые площадки, становились более независимыми как проект. В прошлом году мы отсоединились от «Радуги» и стали самостоятельной организацией. Основное наше финансирование идёт по грантам. Это президентские, губернаторские, городские гранты. Есть спонсорская поддержка и помощь от города в виде субсидий.

А кто такие «волонтёры» студии?

Так как мы интегрированный театр, у нас занимаются не только ребята с особенностями, но и простые. Мы их называем волонтёрами. Волонтёры – это «мостики», которые ведут как от общества к ребятам, так и от ребят к обществу. Для нас это люди, которые занимаются социализацией именно в плане «реальной» социализации. Не когда мы проходим социализацию теоретически, а когда у нас есть практика через общение, через какую-то совместную деятельность. Интеграция существует только тогда, когда кто-то совместно чему-то обучается. Невозможно, чтобы волонтёр создавал деятельность, в которой он бы просто помогал. Нет. Это совместное обучение. Обучение новому общению, обучение новым граням познания, создание спектаклей и так далее. Всё это даёт возможность волонтёрам изучить себя, пространство и людей вокруг (как особых ребят, так и обычных). Волонтёры становятся «мостиками», которые подготавливают особенных ребят к социализации. У них появляются дружеские связи, которые через некоторое время дают возможность особенным ребятам легче встраиваться в другие, новые сегменты общества, потому что у них уже есть разные навыки общения.

Благодаря волонтёрам создаётся некая социальная зона обычных людей, в которой особенные ребята могут чувствовать себя комфортно, могут совершать какие-то действия и не быть за это осужденными, родители могут не волноваться за то, что его ребёнок находится не в безопасной среде. Однако мы можем без конца готовить ребят к тому, чтобы встроиться в общество, но, к сожалению, общество не готово к тому, чтобы ребята в него встраивались. Если в больших городах люди хоть как-то на это настроены, то здесь, в провинциальной части страны, общество очень сильно боится особенных людей. Это происходит из-за того, что осведомленность о разных диагнозах, болезнях и синдромах отсутствует, а если она и есть, то минимальная. Люди боятся, потому что не понимают, кто рядом с ними находится, почему человек кричит. Это воспринимается как агрессия и отсюда появляется невозможность взаимодействия обычных людей с необычными. Поэтому ещё одна важная задача волонтёра – на практике показать, как можно обществу взаимодействовать с особыми людьми и тем самым подготовить его к общению.

Что послужило причиной создания театра-студии «О»?

Причина только одна. Большая часть наших ребят старше 18 лет. Они не работают, получают пенсию и, по сути, обществу не нужны. Как они могут пригодиться обществу, если оно не готово их принимать? Наша задача – создавать пространство, в котором особенные ребята смогут себя проявлять и заниматься трудом. У них появляется трудовая занятость. Некоторые такие же организации, как и мы, пропагандируют следующую идею: общество платит особым людям зарплату в виде пенсий, следовательно, особенные люди могут приносить минимальную пользу этому обществу какой-то деятельностью, благодаря которой они бы чувствовали себя нужными и в ответ общество воспринимало бы их, как равную себе единицу. Каждый особенный участник студии занимается профессиональной деятельностью. Профессионально занимается ручной работой, изготавливает что-то, понимает процессы, реализовывает какие-то свои идеи, получает результат. Если это театр – профессионально участвует в спектаклях. Через эту деятельность ребята понимают, что они нужны.

Когда в конце спектакля начинаются аплодисменты, они понимают, что в течение всего этого времени зрители были с ними, наблюдали за их действиями, подключались к ребятам, как к творцам. Они понимают, что зрители присутствовали в этом пространстве для того, чтобы созерцать то, что они готовили. Поэтому очень важно, чтобы у особенных ребят после 18 лет была какая-то деятельность. Не так, чтобы они замыкались в квартирах, сидели там… До 18 лет образовательная система может их обучать, занимать, а после-то что? Всё. Дальше тишина, ничего нет. Заниматься нечем. А если я дома, то что мне остаётся? Доживать свой век. А это же ужасно, как мне кажется… Просто дома сидеть. Ничего не делать. Нагружать из-за этого родителей, которые тоже переживают. Очень классно, когда ребята достигают каких-то результатов, родители это видят и восхищаются, гордятся своими детьми. Эти эмоции неподдельные. Родители на какое-то мгновение забывают, что перед ними человек с какой-то особенностью, они воспринимают его, как человека, который существует в обычном пространстве, с обычными людьми и всем вокруг нравится то, что он делает.

Как происходит коммуникация особенных ребят с другими особенными людьми, с волонтёрами?

Ребята из старшей группы знакомы по 15, по 20 лет. Они друзья, друг друга знают хорошо. И их родители между собой давно дружны. Для ребят очень важно присутствие друг друга в пространстве, где они вместе могут пересекаться, пить чай ещё что-то. У них там даже какой-то свой стиль общения. С волонтёрами ребята тоже друзья, потому что они к ним открыты. У нас в начале и в конце занятия принято обниматься друг с другом. Обычно всем всегда говорили: «Так, сейчас все обнимаются!», а потом, через какое-то время, я захожу на занятие, смотрю – все обнимаются. То есть, уже на физическом уровне ребята готовы друг с другом общаться.

Как проходят ваши обычные занятия? Какие тренинги проводятся? Для чего они делаются и как помогают особенным ребятам?

Занятия проходят несколько раз в неделю, в зависимости от того, какая группа: старшая, младшая или это новички. Занятия, как уроки. Мы выполняем с ребятами определённую последовательность действий, что-то периодически усложняем, что-то добавляем новое, более интересное, как для ребят, так и для волонтёров. Если мы готовимся к спектаклю или мероприятию, к балу, например, то мы уже делаем упор на это.

По большей части мы берём обычные театральные тренинги из разных школ и просто их немножечко под себя адаптируем. Я – любитель перформансов, поэтому моя главная цель заключается в том, чтобы ребята чувствовали группу. Один из примеров тренинга – ходьба. Когда все двигаются, потом останавливаются. И всё без слов. Это даёт возможность ребятам чувствовать друг друга. После того, как этот навык усваивается, появляется следующий – скорость. Скорость – это тоже чувство группы. Дальше кто-то начинает делать какое-то действие или говорить какой-то текст. И вот уже спектакль в своём минимальном масштабе готов. Потом зритель будет это как-то для себя интерпретировать.

На что похожи ваши спектакли? Чем они помогают особенным людям?

Большая часть наших постановок – это сбор некоторых тренингов, которые мы сводим для создания определённой идеи. Для ребят это легче запоминается, да и смотрится это интереснее и живее, потому что каждый раз это неповторимо. Ребята внутри этих действий достаточно свободны. Как говорил Андрей Борисович Афонин: «Театр – это плоскость, в которой все равны». На сцене, в искусстве нет инвалидов. Мы же, когда в музей приходим, на картину смотрим, нам же не важно, что у художника, который эту картину рисовал, не было уха. Мы же смотрим и думаем: «Какая замечательная картина!». Так и в театре. Когда мы смотрим спектакль, мы же не думаем, что у актёра есть какие-то проблемы. Мы смотрим на его творчество, на его акт искусства. И дальше делаем какую-то оценку, воспринимаем это. Для особенных ребят театр становится хорошей платформой для изучения нового себя, хорошей платформой для самореализации. На сцене очень много задач: ты должен всё время держать во внимании партнёра, место, где ты находишься, свет, когда тебе говорить текст, паузы, интонации. Всё это помогает ребятам расширять свой спектр взаимодействий с обществом, с миром, в котором они живут. Это даёт возможность познавать мир с разных граней. Важно, что через театр особенные ребята начинают чувствовать контекст.

Как проходят интенсивы театра-студии?

На интенсивы мы выезжаем на 2–3 дня. В первый день идёт изучение пространства, чтобы ребятам было в нём комфортно, какие-то игры. Второй, обычно, самый загруженный. С утра до вечера идут занятия, на них ходят все: родители, ребята, волонтёры. Делятся на группы и занимаются своей деятельностью. Мы заинтересованы в изучении какого-то процесса и поэтому для интенсива всегда нужна тема, которую можно донести ребятам. Например, у нас была такая тема, как «гармония и баланс». Мы выезжали на Байкал и в течение недели погружались, пытались изучить определённые аспекты этой темы через тело, через звук, через слова, через идеи и потом создали общую работу.

Какие мероприятия вы организовывайте? Для чего?

Помимо показов спектаклей, фестивалей мы участвуем внутри областных, городских мероприятиях. То есть, куда-то включаемся, хотя это довольно сложный навык, включиться в концерт. Делаем это для того, чтобы ребята могли реализовать себя, как творцы, и чтобы общество могло восхититься их творчеством, могло воспринять их с другой стороны. Очень интересное у нас было мероприятие «Синий лес». На острове «Конном» мы создали пространство сказки и мечт вместе с художницей из Москвы Еленой Дроздовой. Ребята в течение недели делали с нами композиции, помогали, а потом мы создали перформанс внутри этого леса. Иркутяне смогли погрузиться в пространство другой реальности. Когда через 2 месяца нам нужно было все декорации убирать, многие горожане расстроились, считали, что это неправильно. Но, к сожалению, нам нужно было это сделать. Ещё мы делали мероприятие на день человека с синдромом Дауна. Арендовали старый иркутский ретро-трамвай и бесплатно катали на этом трамвае людей по городу. Пока катали, рассказывали про людей с синдромом, про их особенности.

Вот этот общий опыт обычных людей с необычными позволяет больше узнавать об особенных людях и, соответственно, меньше их бояться. Мы рассказываем, что у особых ребят судьба такая же, как и у обычного человека, просто им нужен немного другой временной сегмент для изучения или познания чего-либо. Они ходят в школу, у них есть друзья. Всё так же, как и у нас.

Прослеживается ли положительная динамика в отношении к особенным ребятам? Как, по вашему мнению, можно этого добиться?

Никак. Пока общество не будет готово к любви, это всё будет бессмысленно. Пока к особым ребятам будут относиться со скорбью и сожалением, пока все будут говорить, как они страдают, общество будет смотреть на них «сверху вниз». А принятие начинается с фразы: «О, ты прикольный! А покажи, что ты умеешь!». Это та динамика, которая будет вести нас к развитию общества. Всё время привожу пример. Когда я в 5 классе пришёл на первый урок истории, мы изучали первобытное общество. Нам говорили, что, когда первые люди перестали умерщвлять стариков, стали к ним прислушиваться, помогать, стали перенимать их опыт, общество начало развиваться. Мне кажется, что этот пример можно перенести и на особых ребят. Как только общество дорастёт до того, чтобы начать принимать других людей такими, какие они есть и давать им возможность вставать рядом, это приведёт только к одному – общество будет развиваться и расти. Подвижки есть. Новые волонтёры, зрители, которые приходят на наши спектакли, люди, которые следят за нашей деятельностью, участвуют в наших мероприятиях, поддерживают нас в социальных сетях. Мы им очень благодарны.

Хотите ли вы расширяться? Планируете ли какие-либо проекты?

Хотелось бы, чтобы мы взяли под своё крыло как можно больше ребят, коллективов, смогли бы их профессионально устроить. Для интеграции было бы здорово, если бы у нас в студии занимались ребята не только с синдромом Дауна. Тогда бы у нас возникали разные задачи. Через эти задачи мы могли бы обучаться, как педагоги. Ребята могли бы брать разный опыт, да и в целом группа была бы разнообразнее. Нам нужно расширение именно в этом плане. Брать как можно больше разнообразных людей. Благодаря этому мы смогли бы найти что-то новое, что повлияло бы на наше становление, как большого коллектива. Хотя мы и так большой коллектив, у нас стабильно занимается около 40 ребят и 23 волонтёра.

Я мечтаю создать огромный, в плане значимости, дворец инклюзивного искусства. Это дало бы нам возможность создавать различные мероприятия, выставки, приглашать другие коллективы, в том числе и любительские. Мы бы смогли найти какой-то новый уровень общения во время совместного времяпрепровождения. Для социализации нужна дружба. И дружить нужно со многими.

Сейчас из актуальных проектов – создание нашего пространства, нашей сцены, потому что не любая сцена может подойти для такого коллектива, как мы. С большой сцены можно упасть, а некоторые ребята слабовидящие, на колясках. Им тяжело ориентироваться. Да и есть такие спектакли, которые на большой сцене теряются. Мы хотим создать сцену, чтобы все эти нюансы были соблюдены. И чтобы мы смогли в любой момент всю сцену перекрасить в зелёный, а потом резко в розовый в блёстках и никто бы нам ничего не сказал! Мы хотим стать более самостоятельными как коллектив, как театр.

Текст: Ксения Борисова

Фото предоставлены интегрированной театральной студией «О»